Штурм Екатеринодара (март 1918)

Первый штурм Екатеринодара
Гражданская война в России
Дата 27 марта (9 апреля)  — 31 марта (13 апреля)  1918 г. Место Екатеринодар, Кубань Итог неудача штурмующих, снятие осады Екатеринодара после гибели ген. Л.Г. Корнилова
Противники
Добровольческая армия	Юго-Восточная революционная армия
Командующие
Л.Г. Корнилов † А.И. Деникин	А.И. Автономов И.Л. Сорокин
Силы сторон
менее 6 тыс. бойцов[1]	около 60 тыс. штыков и сабель[2] 3 бронепоезда 25 орудий 4 броневика
Военные потери
около 3 тыс. человек[3]	более 15 тыс. человек[4]

Схема к штурму Екатеринодара

Южный фронт Гражданской войны в России

Харьков (1917) • Киев (1917—1918) • Закавказье • Баку (1918) • Донбасс-Дон • 1-й Кубань (1-й Екатеринодар • Медведовская ) • Степь • Яссы — Дон • Крым • 2-й Кубань (2-й Екатеринодар ) • 1-я Царицын • Воронеж-Поворино • 2-я Царицын • Екатеринослав • Северный Кавказ (1918—1919) • Украина (1918—1919) • 3-я Царицын • Одесса-Николаев • Украина (1919) • Восстание Григорьева • Вёшенское восстание • 4-я Царицын • Рейд Мамонтова • Августовское наступление • Москва • Нежинск-Полтава • Киев (январь 1919) • 1-я Одесса • Взятие Киева Добровольческой армией • Киев (декабрь 1919) • Хопёр-Дон • Харьков (июнь 1919) • Харьков (декабрь 1919) • Павлоград-Екатеринославская операция • Донбасс • Ростов-Новочеркасск • 2-я Одесса • Северный Кавказ (1920) • Баку (1920) • Энзели • Улагаевский десант • Обиточная коса • Северная Таврия • Махновщина • Тамбов • Перекоп-Чонгар • Грузия

Первый штурм Екатеринодара — операция новосозданной Добровольческой армии по взятию кубанской столицы, проходившая с 27 марта (9 апреля)  по 31 марта (13 апреля)  1918 г. против во много раз численно превосходящих красных войск Автономова и Сорокина, засевших в Екатеринодаре.

Первое крупное полевое сражение гражданской войны.

Последнее сражение генерала Л.Г. Корнилова. Штурм стал кульминацией Первого Кубанского похода Добровольческой армии с Дона на Кубань.

Военно-политическая обстановка накануне штурма

Операции по взятию кубанской столицы предшествовали упорные переговоры руководства Добровольческой армии и представителей кубанского правительства, пытавшихся отстаивать самостоятельность кубанских отрядов.

3 (17) марта у Новодмитриевской, после упорного сопротивления кубанцев, желавших сохранить «автономную армию суверенной Кубани», и подписания в итоге официального «союзного договора» воинские формирования Кубанского краевого правительства были включены в армию Корнилова, при этом кубанская власть обязалась содействовать пополнению и снабжать Добровольческую армию^[5]. В результате численность армии возросла до 6000 штыков и сабель, из которых были сформированы три бригады; количество орудий увеличилось до 20.

Перед Добровольцами встала новая задача — взять Екатеринодар. Простояла армия в Ново-Дмитриевской до 22 марта — штаб разрабатывал операцию по взятию столицы Кубани. Войска отдыхали и переформировывались, отбивая одновременно постоянные атаки Автономова от Григорьевской^[5].

После проведения организационных мероприятий, связанных с включением кубанских войск в состав подразделений Добровольческой армии, Корнилов поручил генералу С.Л. Маркову операцию по пополнению резерва боеприпасов армии: без них нечего было и думать о штурме города. 8 (22) марта было начато уничтожение сил красных южнее Екатеринодара и захват их складов с боеприпасами. К 10 (24) марта армия, заняв с боем станицу Георгие-Афипскую, «самоснабдилась» вожделенными снарядами в количестве около 700 штук^[6][2].

16 (30) марта Корниловым было принято решение штурмовать Екатеринодар. Автономов и Сорокин в это время спешно подтягивали красногвардейские отряды к столице Кубани, объявили город на осадном положении. Действия пехоты поддерживались 3 артиллерийскими батареями на позициях в районе Черноморского вокзала, на Сенной площади и у артиллерийских казарм. Красные также имели в своем распоряжении бронепоезд с экипажем из моряков и 3 броневика^[7].

Донесения разведки Добровольческой армии накануне штурма

На основании данных разведки штаб Корнилова оценил силы большевиков в 18 тыс. штыков и сабель, при наличествующих 3 бронепоездах и 10 артиллерийских орудиях^[2].

Разведка Добровольческой армии доносила также о деморализации и неустойчивости в стане большевиков. Вместе с этими сведениями, вскоре поступили разведданные о перемещении подкреплений красными к Екатеринодару^[8].

Учитывая данные о подходящих к и так многократно превосходящих добровольцев числом красным новых подкреплений, а также, исходя из ошибочных, как минимум втрое заниженных штабом данных о численности противника, главнокомандующий принял решение не ожидать сосредоточения на правом берегу Кубани всей своей армии и не тратить времени на планомерное выдвижение боевых порядков на исходные позиции и начать сражение уже 27 марта 1918 года, в день, пришедшийся по церковному календарю на Страстную неделю^[2]. По свидетельству генерала Деникина, над соображениями тактического характера у генерала Корнилова взяло верх чувство морального плана: командующий не мог оставить без прикрытия своих раненых и обоз, которым, в случае переправы бригады Маркова вместе с остальными частями армии, грозила опасность попасть в руки большевиков, предприми те серьёзное наступление с тыла от аула Панахес^[9]. Следствием этого нарушения основ тактики боя стало введение в бой трети армии в виде бригады самого боевого генерала Добрармии — С.Л. Маркова — по частям, по мере ее переправы — с полудня 28 марта по вечер 29 марта^[8].

Планы сторон

Командующий Добровольческой армией генерал Л.Г. Корнилов

Командующий Юго-Восточной революционной армией И.Л. Сорокин

После двукратного увеличения численности армии после включения в ее состав армии кубанских пополнений, главнокомандующий решил, что настало время для выполнения одной из задач похода — взятия Екатеринодара. Ставки перед сражением были чрезвычайно высоки: в случае успеха для Добровольческой армии представлялась прекрасная возможность основать базу для Белого движения на Юге России и мощную армию из кубанских казаков; иной исход грозил самому существованию армии генерала Корнилова. Несмотря на высокий риск атаковать обороняющегося в укрепленном крупном городе в несколько раз превосходящего численно, и во много раз с точки зрения обеспечения боеприпасами противника — Корнилов был полон решимости, основу которой составлял длинный список одержанных побед над многократно превосходящим численно добровольцев противником на протяжении всего Первого Кубанского похода^[10].

План штурма Екатеринодара, принятый генералом Корниловым, был смел и дерзок: как и раньше бывало не раз, ему удалось застать врага врасплох, внезапно выведя Добрармию на штурм с запада, неожиданно форсировав реку Кубань на паромах к западу от Екатеринодара — в станице Елисаветинской — а не с юга, в районе постоянных мос­товых переправ и непосредственно к восточнее города у ст. Пашковской, где ее атаку готовилось отражать красное командование^[4][11]. Н.Д. Карпов, библиограф Сорокина, подтверждает, что красный командующий, взявший на себя все нити обороны Екатеринодара, был уверен, что Корнилов, взявший к этому моменту Георгие-Афипскую, двинется именно оттуда к станции Энем для нанесения удара с южного направления^[7].

На самом же деле Корнилов решил на южном направлении ограничиться лишь разрывом сообщения Екатеринодара с Новороссийском: для одновременного охвата большого города с 2 сторон, осады, у него не хватало сил^[7].

Ход сражения

27 марта

Дорога из станицы Елизаветинской на Екатеринодар — путь наступления Партизанского полка генерала Казановича 27 марта.

Для выполнения этого плана генерал Эрдели в соответствии с распоряжением главнокомандующего стремительным броском занял единственную паромную переправу через реку Кубань в Елизаветинской, а полк генерала Б.И. Казановича расправился с группой большевиков, пытавшихся помешать переправе белых частей^[4], обратив их бегство в направлении Екатеринодара «психической атакой» без выстрелов^[2][4].

28 марта

Утром 28 марта Добровольческая армия начала охватывать Екатеринодар со всех сторон для того, чтобы перекрыть большевикам железнодорожные пути, по всем трем из которых, подводивших к нему с севера, стекались со всех сторон красные; лишить их возможности отступления из города, а также в надежде на подъем казаков в ближайшей станице Пашковской. Казаки начали и действительно восставать против большевиков, и даже присылать Корнилову небольшие подкрепления^[8].

После первых успехов настроение в штабе армии поднялось, видя порыв и окрыленный легкостью успеха, моральной неустойчивостью большевиков, а также имея сведения о подходящих к красным подкреплениях, Корнилов решил поспешить с атакой, не дав большевикам опомниться от первых поражений — не дожидаясь подхода своих основных сил^[2][12].

Сражение 28 марта сразу же стало носить ожесточенный характер: стороны попеременно чередовали атаки и контратаки. Десятикратное преимущество обороняющихся в живой силе дополнялось гигантским превосходством в боеприпасах: интенсивность артиллерийского огня красных достигала 600 снарядов в час, в то время как 1-я батарея Добровольческой армии испытывала острую нехватку в снарядах, которую невозможно было компенсировать ни маневром, ни отвагой. Белая артиллерия имела возможность отвечать лишь редкими выстрелами, нехватка боеприпасов стала буквально губительной, когда выдвинутые на позиции орудия могли выпускать не более 10 снарядов по целям, для уничтожения которых требовались сотни; когда эти орудия не могли поддержать пехоту, прижатую господствовавшей вражеской артиллерией к земле, вдобавок ко всему, также густо обсыпавшей ее шрапнелью на равнинных участках, раня немало добровольцев^[8][2].

Руководивший обороной города А.И. Автономов стянул в Екатеринодар все, что только можно было привлечь к обороне, и, получив колоссальное численное преимущество перед штурмующими (как известно, для удачи штурма превосходство атакующих в живой силе должно быть в районе 50%), умело его использовал, вовремя вводя в бой на решающих участках крупные резервы, отбивая таким образом атаки добровольцев одна за другой^[8].

В обозе Добровольческой армии могли лишь предполагать о том, что происходит на передовой, однако по интенсивности работы артиллерии красных становилось понятно, что происходит нечто ужасное. Старые бойцы, прошедшие Великую войну, вспоминали, что такой шквал огня редко приходилось наблюдать даже на германском фронте^[2]:

Я Львов, Перемышль брал, но такого боя не слыхал, — говорит раненый полковник. — Они из Новороссийска 35 тяжелыми орудиями палят. Слышите? Залпами… артиллерия ухала тяжелыми страшными залпами, как будто что-то тяжелое обрывалось и падало…

В течение всего дня жаркий бой продолжал кипеть по всему фронту обороны красных. Военачальник красных Сорокин перемещался во всей линии своих обороняющихся войск, старался их ободрить, некоторое время проводил со своими бойцами, и перемещался на следующий критический участок боя. В обороне города принимали участие и тысяча человек делегатов 2-го съезда Советов Кубанской области, начавшего свои заседания как раз в дни штурма Екатеринодара Добрармией. Как пишет историк Н.Д. Карпов, отряд делегатов съезда под руководством Ивана Гайченца отличался особой стойкостью. Командир отряда впоследствии даже был приближен красным командующим Сорокиным к себе с целью поручения тому самых ответственных заданий^[13].

Тем не менее добровольцы упорно продвигались, отбивая одно предместье кубанской столицы за другим, и медленно вышли на окраины города, потеряв около 1 тыс. бойцов^[2], в том числе были ранены командир Партизанского полка генерал Б.И. Казанович, кубанские командиры С.Г. Улагай и П.К. Писарев, донской командир партизан есаул Р.Г. Лазарев^[14]. Овладение южными окраинами города вселило в штабе армии уверенность в скором падении Екатеринодара: из опыта «станичных» боев Первого Кубанского похода было хорошо известно о том, что, потеряв предместья, большевики всегда спешили покинуть и населенный пункт^[8].

Бой продолжался и ночью, но упорное наступление добровольцев не приближало их к цели: Екатеринодар не сдавался. Вскоре в штабе Корнилова были получены известия о том, что к оборонявшимся прорвались из Новороссийска несколько поездов с «революционными» матросами^[14].

Камен­ные строения города, многократно превосходящие силы большевиков, ничтожное количество добровольческой артиллерии, сильно затрудняли штурм Екатеринодара. К вечеру 28 марта были заняты городские предместья, однако развить этот успех не удалось^[15][11].

29 марта

Погребение праха полковника М. О. Неженцева, погибшего при штурме Екатеринодара 29 марта (11 апреля) 1918 года.

Главнокомандующий выбрал для расположения своего штаба ферму Екатеринодарского сельскохозяйственного общества, стоящую у пересечения дорог на отвесном берегу Кубани: Екатеринодар отсюда прекрасно просматривался, однако и сама ферма с утра 29 марта стала обстреливаться сообразившими, что здесь расположен штаб «кадетов» «товарищами», прямой наводкой из орудий сразу 3 батарей^[13]. Генерал Романовский тактично указал командующему на безрассудность подвергать себя такой опасности, однако Корнилов отмахнулся: поблизости жилья не было, а он не хотел отдаляться от своих войск, уверенный что вскоре итак переместится вместе со штабом в предместье атакуемого города^[16][17].

К 29 марта к месту сражения подошел державшийся ранее Корниловым в резерве Офицерский полк генерала Маркова. С ее подходом Главнокомандующий решил возобновить атаку города общим фронтом, нанося главный удар с северо-западного направления. В 12:45 генералу Маркову был отдан приказ «овладеть конно-артиллерийскими казармами, а затем наступать вдоль северной окраины, выходя во фланг частям противника, занимающего Черноморский вокзал». Подготовленная всего 7 снарядами атака, которую возглавил лично генерал Марков, увенчалась успехом: добровольцы смогли опрокинуть 1-й Екатерининский полк и другие части красных^[13], и считавшиеся хорошо укрепленными казармы были взяты 1-й бригадой, тут же, под огнем противника начавшей закрепляться на занятой позиции^[3][14].

После короткого затишья, вслед за марковцами в новую атаку на красных повел свой Корниловский полк лично первый командир полка подполковник М.О. Неженцев, сраженный сразу вслед за тем, как ему удалось своим примером поднять залегшие было без возможности приподнять голову под огнем красных корниловские цепи^[14].

Он чувствовал, что наступил предел человеческому дерзанию и пришла пора пустить в дело „последний резерв“. Сошел с холма, перебежал в овраг и поднял цепи. „Корниловцы, вперед!“ Голос застрял в горле. Ударила в голову пуля, он упал; потом поднялся, сделал несколько шагов и повалился опять, убитый наповал второй пулей.

Полк погибшего Неженцева принял полковник В.И. Индейкин, свалившийся раненым шальной пулей в первой же своей атаке с корниловцами, а находившиеся рядом корниловские офицеры едва успели оттащить его в тыл и спасти. Для того, чтобы как-то поддержать корниловцев, повел в атаку Партизанский батальон капитан В. Курочкин, вскоре сраженный пулей в очередной атаке батальона. Атака оставшегося без командиров Корниловского полка захлебнулась^[14].

Ночью по приказу Корнилова 1-я бригада генерала Маркова была подтянута к району кожевенных заводов, где днем ранее наметился успех^[13].

Ночной рейд полка ген. Казановича в центр Екатеринодара

Генерал Б.И. Казанович

На выручку поколебавшимся корниловцам поспешил раненый генерал Б.И. Казанович во главе Партизанского полка в составе всего 150 бойцов с присоединившимся к ним 100 елизаветинскими казаками. Ему удалось не только выправить положение, но и прорвать оборону красных и ворваться в штурмуемый Екатеринодар, преследуя отступающих «товарищей», в сумерках дойти со своими незначительными силами до самого его центра! Однако остальные части перемешались, и с некоторыми из них у командования была прервана связь. Гибель авторитетных и любимых командиров гасила наступательный порыв частей. В результате, как пишет историк С.В. Карпенко, «не был использован счастливый случай, какие редко выпадают на войне и никогда не повторяются»^[18]: дойдя до центра города, генерал обнаружил, что его успех не поддержан другими добровольческими частями ни слева, ни справа: полковник А.П. Кутепов, принявший командование Корниловским полком, не смог ни поднять в атаку совершенно расстроенный и перемешанный с другими частями полк, ни просто передать Маркову сообщение об атаке Казановича.

В итоге отправленное Казановичем из центра Екатеринодара сообщения не дошло до генерала Маркова, и его Офицерский полк не двинулся на помощь бойцам Партизанского полка. Утром 30 марта, после того как стало понятно, что поддержки ждать неоткуда, Казановичу не оставалось иного выбора, кроме как приказать своему полку начать отход из города на исходные позиции. Построенному в колонну полку пришлось где хитростью, где боем прорываться через позиции успевших занять вновь покинутые было окопы «товарищей», которым и в голову не могло прийти, что к ним в глубокий тыл проник целый полк «кадетов»^[18]. Встречным красным разъездам добровольцы Казановича представлялись «красным кавказским полком», и некоторое время даже следовали в рядах красных частей, возвращавшихся на оставленные накануне позиции.

Солдаты двух сторон перемешались друг с другом и шли, мирно беседуя, куря и обсуждая недавний бой. Так, продвигаясь вместе, они дошли до передовой, и здесь красные с удивлением обнаружили, что колонна «красного кавказского полка» с захваченными обозами, не остановившись на линии обороны, продолжила движение за линию фронта. Придя в себя от изумления, красные открыли огонь, однако полк Казановича был уже вне досягаемости их выстрелов^[19]

Самым главным итогом ночного рейда Казановича стал захват повозки с 52 снарядами, что стало «целым событием» для испытывавшей сильный недостаток боеприпасов армии Корнилова^[18]. Казанович успешно прорвался назад, но шанс взять город был белыми упущен.

30 марта

На третий день штурма Добровольческая армия оказалась даже дальше от своей цели, нежели в 2 предыдущих: бои за город теряли интенсивность, обе стороны были измотаны и нуждались в передышке. Боеприпасы у добровольцев заканчивались, а потери оказались совершенно катастрофическими — численность убитых и раненых превысила 1,5 тыс. человек. Кубанские казаки, видя ситуацию и большой перевес сил у противника, начали растекаться по домам, бросая фронт^[20].

Дальнейшее продвижение белой пехоты от артиллерийских казарм блокировалось взятыми Сорокиным из свежих резервов^[21].

Обороняющие город войска Юго-Восточной революционной армии имели подавляющее преимущество на каждом из участков боя. По 3 так и не перекрытым добровольцами железнодорожным линиям постоянно в город к красным приходили подкрепления из Тихорецкой, Кавказской и Новороссийска. Красный командующий Автономов имел в своем распоряжении огромные запасы патронов, гранат и шрапнельных снарядов, и его части расходовали их, не экономя. Тяжелая и легкая артиллерия красных усердствовала особо: на позициях атакующих постоянно рвались гранаты, штурмующих засыпала шрапнель. А батареи белых сидели на голодном пайке, поэтому атакам добровольцев предшествовала лишь символическая артподготовка. Бойцы армии Корнилова были вынуждены экономить и патроны, не всегда имея возможность отвечать на огонь противника^[18].

Добровольческие части быстро таяли, в полках вместо 800 осталось по 200-300 бойцов, большинство командиров полков, батальонов и рот были убиты или ранены, Корнилов потерял ряд доблестных командиров^[4][18].

Военный совет

Как пишет современный исследователь д.и.н. В.Ж. Цветков, к 30 марта впервые за все время «Ледяного похода» Добровольческая армия оказалась перед катастрофой. Отступать было некуда. Рассеявшись по кубанским степям, армия повторила бы судьбу ударных батальонов Манакина и Текинского полка, уничтоженных поодиночке. Силы иссякали. Резервы закончились. Но город нужно было взять любой ценой. Другого выхода не было^[15].

Вечером 30 марта Главнокомандующий собрал в своей комнате военный совет. На совещании присутствовали генералы Алексеев, Деникин, Романовский, Марков, Богаевский. Кроме них Корнилов пригласил Филимонова, а также Быча, присутствие которого на первый взгляд выглядело странным ввиду известной всем антипатии Корнилова к Бычу из-за самостийных взглядов последнего и неприятия им «реставраторских намерений» Добровольческой армии. Расчет Корнилова, чувствовавшего желание многих из его ближайшего окружения снять осаду города для спасения армии, состоял в желании получить поддержку своим планам от кубанцев, стремившихся также взять город во что бы то ни стало^[22].

Каждый из приглашенных генералов сделал доклад о положении на своем участке боевых действий. Общая картина была довольно мрачной: у красных подавляющее преимущество в численности, вооружении и боеприпасах; кубанские казаки не пришли на помощь армии; в самом Екатеринодаре не произошло никаких выступлений против большевиков, которые могли бы помочь взятию города; потери добровольцев очень тяжелые: командный состав выбит, только раненых более 1,5 тыс. человек, в Партизанском полку осталось 300 бойцов, в Корниловском — еще меньше; части утомлены до крайности, снарядов и патронов нет^[22].

Главнокомандующий выслушал всех молча, и после этого высказался со всей своей обычной резкостью и непреклонностью^[22]:

Положение действительно тяжелое, и я не вижу другого выхода, как взятие Екатеринодара. Поэтому я решил завтра на рассвете атаковать по всем фронту.

Всем присутствующим было понятно, что Корнилов уже все заранее решил, и совет ему нужен лишь для того, чтобы внушить военачальникам, а через них и всей своей армии собственную непреклонность и уверенность в победе.

Мнения разделились. С Корниловым был согласен Алексеев и Филимонов с Бычем. Деникин, Романовский, Марков, Богаевский были против продолжения неудачно складывавшейся операции.

Алексеев предложил перенести решающую атаку на послезавтра — 1 апреля, использовав день 31 марта для отдыха и перегруппировки оставшихся войск. Корнилов согласился с Алексеевым и подвел черту:

Итак, будем штурмовать Екатеринодар на рассвете 1 апреля. Отход от Екатеринодара будет медленной агонией армии. Лучше с честью умереть, чем влачить жалкое существование затравленных зверей

После выступления ге­нерала Алексеева было решено отложить штурм на один день и произвести его 1 апреля^[11]. Несмотря на то, что все начальники заявили об обреченности последней атаки, Корнилов назначил ее, тем не менее, на утро 1 апреля. Сутки давались войскам на отдых^[15].

31 марта. Гибель генерала Корнилова

Основная статья: Судьба тела генерала Корнилова

Ферму на берегу Кубани, в которой находился штаб Корнилова, красные обстреливали несколько дней. Подчиненные многократно просили главнокомандующего перенести штаб в другое, более безопасное место, однако Лавр Георгиевич относился равнодушно к рвущимся рядом снарядам^[16][17]. 31 марта Корнилову вновь указали на опасность, но тот ответил только: «Теперь уже не стоит, завтра штурм».

Ночь на 31 марта Корнилов не спал. По свидетельству адъютанта Хаджиева Лавр Георгиевич выглядел совершенно изможденным: «глаза его были неестественно открыты и блестели на желтом от усталости лице. Мне показалось, что я вижу на лице Верховного предсмертную пыль… Я постарался отогнать эту мысль»^[15].

Место, где скончался генерал Корнилов

В 6 часов утра Корнилов попрощался с телом Неженцева. Долго смотрел в лицо покойного. Затем снова вернулся в дом, принял доклады Богаевского и Деникина, намечал места завтрашней атаки по карте. В 7:20 утра очередной снаряд, выпущенный большевиками по ферме, пробил стену здания и разорвался внутри, когда генерал сидел за столом. Он умер, вынесенный на воздух, на руках Деникина, Романовского, его адъютанта поручика В.И. Долинского, командира верных текинцев Хана Хаджиева.

Тело Главнокомандующего в сопровождении текинского конвоя отвезли в Елизаветинскую, где убитого уложили в простой сосновый гроб, в который кем-то были принесены и положены свежие весенние цветы. Священник Елизаветинской отслужил панихиду, и 2 апреля Корнилова тайно похоронили, при этом отжать последние почести генералу были допущены лишь несколько самых близких лиц. Рядом с Корниловым был похоронен уважаемый им человек и боевой товарищ — М.О. Неженцев. Для того, чтобы не привлекать внимание посторонних, обе могилы тщательно сравняли с землей и старшие военачальники Добрармии, прощаясь с Главнокомандующим, намеренно обходили захоронение стороной, чтобы лазутчики красных не смогли точно определить место захоронения.

Деникин с Романовским распорядились скрыть от сражающейся армии гибель ее Главнокомандующего хотя бы до вечера, однако тщетно, мгновенно весть облетела расположение войск.

Алексеев издал приказ о назначении Деникина командующим армией. Деникин, и до этого считавший правильным отступить от Екатеринодара, понимал, что смерть Корнилова так сильно подорвала дух, что победа теперь стала невозможной^[23]. Теперь, после вступления в командование армией, его главной задачей стал не отвод ее «с честью» из создавшегося положения, но спасение людей и сохранение шанса на продолжение начатой Корниловым борьбы^[24].

Ситуация, у которой оказался новый главнокомандующий, диктовала только одно решение: прекращение штурма города и отрыв посредством форсированного марша от екатеринодарской группировки армии Автономова. В середине дня 31 марта Деникин, Алексеев, Романовский, Филимонов и Быч под председательствованием Алексеева решили отходить на север, к станице Медведовской, а дальше — на Дядьковскую^[25].

Отход белых от Екатеринодара. Подвиг генерала Маркова

Основная статья: Бой у станицы Медведовская

В ночь с 31 марта на 1 апреля Добровольческая армия сняла осаду кубанской столицы и двинулась к Медведовской.

При оставлении Елизаветинской, когда большевики уже почти окружили станицу, обозное начальство не нашло иного выхода, как оставить 64 тяжелораненых, для которых транспортировка была равносильна смерти, на попечение врача и сестер милосердия — в отчаянной надежде на милосердие красных. С ними были оставлены и деньги. Однако пришедшие следом большевики убили свыше 53 раненых добровольцев, и лишь 11 удалось избежать расправы. Акт Особой следственной комиссии по расследованию злодеяний большевиков при Главнокомандующем ВСЮР, составленный чиновниками министерства юстиции в Екатеринодаре 20 марта 1919 года, свидетельствовал о случаях злодеяний красных в отношении мирного населения, раненых добровольцев и медицинского персонала, оставленного за ними ухаживать^[26]:

1 апреля в станицу Елизаветинскую вступили передовые конные большевистские отряды, которые отнеслись терпимо к оставшимся раненым, но затем по мере подхода других частей, особенно пехоты, раненые подверглись глумлению и избиению, и у них были отобраны деньги.

1-го же апреля начались единичные случаи убийства…

2 апреля в станицу Елизаветинскую пришел большевистский карательный отряд, который обошел все училища и школы станицы, приспособленные под лазареты, и во всех них перебил оставленных раненых и больных.

Выяснить точное число и все имена убитых большевиками в лазаретах станицы Елизаветинской раненых и больных участников Добровольческой армии не удалось, но по показанию одного казака, закапывавшего трупы, он насчитал положенных в могилу 69 тел.

Кроме того, тогда же были убиты и две сестры милосердия, из которых одну большевики бросили в Кубань, а другую, совсем молодую девушку, институтку 6 кл[асса] Веру Пархоменко, расстреляли за кладбищем станицы.

—Дело №2. АКТ РАССЛЕДОВАНИЯ по делу об избиении большевиками в лазаретах станицы Елизаветинской раненых и больных участников Добровольческой армии^[27]

Рисунок С. Ефремова «Подвиг генерала Маркова», журнал «Часовой», № 30

К ночи на 1 апреля армия подошла к немецкой колонии Гначбау, где простояла весь следующий день, приводя себя в порядок и дожидаясь темноты^[28]. Деникин распорядился оставить лишь 4 орудия, так как большее количество и не требовалось в связи с мизерным числом оставшихся снарядов. Более 10 добытых с огромным трудом, а теперь ставших бесполезной обузой орудий, утопили в реке, предварительно сняв затворы и испортив лафеты^[29].

Главнокомандующий генерал Деникин решил дезориентировать противника и, сделав ложный маневр, который должен был показать большевикам, что он якобы уводит добровольцев на север, вечером в сумерках отдал приказ двигаться на восток, в направлении железнодорожного полотна, к станице Медведовской^[30]. Успешное пересечении линии железной дороги означало существенное повышение шансов на спасение армии, так как позволяло вырваться из сетки железной дороги, контролировавшейся красными бронепоездами.

Своим спасением Добровольческая армия по сути была обязана генералу С.Л. Маркову: в результате проявленного им мужества и находчивости в бою в ночь со 2 на 3 апреля остатки Добровольческой армии смогли взять железнодорожную станцию Медведовка (Ведмидивка) и станицу Медведовская, захватить и уничтожить один бронепоезд советских сил и заставить отойти второй, взять много трофейных патронов и снарядов, прорвать окружение и уйти от преследования многократно превосходящих советских войск^[31] в сторону дружественных станиц.

Большевистская пресса при этом в те дни писала о «разгроме и ликвидации» «белогвардейских банд, рассеянных по Северному Кавказу», довольно неточно представляя себе истинное положение дел. Добровольческая армия, приняв пополнения, вскоре вновь вышла к границам Дона и Ставрополья^[30].

Итоги

Последнее сражение генерала Корнилова дорого обошлось большевикам: только по официальным данным они потеряли при обороне Екатеринодара свыше 15 тыс. человек убитыми^[4]. Ранеными были заполнены все лазареты и санитарные поезда по линиям железных дорог.

Что касается добровольцев, то, несмотря на то, что поход начинался 4 тыс. бойцов, а к моменту снятия осады Екатеринодара армия насчитывала 5 тыс., армия потеряла многих из своих первых и лучших военачальников, включая и своего вождя. Армии не удалось достичь одной из главных ее целей — освобождения Кубани. Тем не менее, как пишет историк Питер Кенез, Ледяной поход был весьма далек от провала: присоединение большого числа казаков изменило характер армии и гарантировало ей возможность роста в будущем^[32].

В искусстве

Малиновый звон

Мы выходим в атаку. По пояс вода.
Город будто ладонь разлинован.
Там засели плебеи, а мы господа
С мечом и венцом терновым.

Мы возьмём этот город проказой больной,
Оставляя пожарища следом.
Ведь не зря мы прошли наш Поход ледяной.
Не смей хоронить победу!

И не смей хоронить тот лихой эскадрон,
Что безмолвно погиб под ударом.
Он ещё прозвенит, наш малиновый звон
Над Екатеринодаром.

Он ещё прозвенит! И Россiя-страна
Будет нами в веках гордиться.
А сегодня над Доном бушует война
И снова трубят горнисты.

Примечания

1. ↑ Карпенко С. В. Белые генералы и красная смута / С. В. Карпенко. — М.: Вече, 2009. — 432 с. (За веру и верность). ISBN 978-5-9533-3479-2, стр. 97
2. ↑ ^{1 2 3 4 5 6 7 8 9} Белое движение. Поход от Тихого Дона до Тихого океана. — М.: Вече, 2007. — 378 с. — (За веру и верность). — ISBN 978-5-9533-1988-1, стр. 45
3. ↑ ^{1 2} Н.Л. Калиткина Я смерти не боюсь… //Марков и марковцы. М.: НП «Посев», 2001. ISBN 5-85824-146-8, стр. 67
4. ↑ ^{1 2 3 4 5 6} Кенез Питер Красная атака, белое сопротивление. 1917—1918/Пер. с англ. К. А. Никифорова. — М.: ЗАО Центрполиграф, 2007. — 287 с — (Россия в переломный момент истории). ISBN 978-5-9524-2748-8, стр.117
5. ↑ ^{1 2} Карпенко С. В. Белые генералы и красная смута / С. В. Карпенко. — М.: Вече, 2009. — 432 с. (За веру и верность). ISBN 978-5-9533-3479-2, стр. 90-97
6. ↑ Карпенко С. В. Белые генералы и красная смута / С. В. Карпенко. — М.: Вече, 2009. — 432 с. (За веру и верность). ISBN 978-5-9533-3479-2, стр. 98
7. ↑ ^{1 2 3} Карпов Н. Д. Мятеж главкома Сорокина: правда и вымыслы. — М.: НП ИД «Русская панорама», 2006. — 415 с.: — (Страницы российской истории). ISBN 5-93165-152-7, стр. 189
8. ↑ ^{1 2 3 4 5 6} Карпенко С. В. Белые генералы и красная смута / С. В. Карпенко. — М.: Вече, 2009. — 432 с. (За веру и верность). ISBN 978-5-9533-3479-2, стр. 99-100
9. ↑ Генерал А. И. Деникин Очерки Русской Смуты. Борьба Генерала Корнилова. Август 1917 г.—апрель 1918 г.—Репринтное воспроизведение издания. Париж. 1922. J. Povolozky & C, Editeurs. 13, rue Bonapartie, Paris (VI). — М.: Наука, 1991. — 376 с. — ISBN 5-02-008583-9, стр. 285
10. ↑ Кенез Питер Красная атака, белое сопротивление. 1917—1918/Пер. с англ. К. А. Никифорова. — М.: ЗАО Центрполиграф, 2007. — 287 с — (Россия в переломный момент истории). ISBN 978-5-9524-2748-8, стр.116
11. ↑ ^{1 2 3} Зайцов А.А. 1918: очерки истории русской гражданской войны.
12. ↑ Генерал А. И. Деникин Очерки Русской Смуты. Борьба Генерала Корнилова. Август 1917 г.—апрель 1918 г.—Репринтное воспроизведение издания. Париж. 1922. J. Povolozky & C, Editeurs. 13, rue Bonapartie, Paris (VI). — М.: Наука, 1991. — 376 с. — ISBN 5-02-008583-9, стр. 287
13. ↑ ^{1 2 3 4} Карпов Н. Д. Мятеж главкома Сорокина: правда и вымыслы. — М.: НП ИД «Русская панорама», 2006. — 415 с.: — (Страницы российской истории). ISBN 5-93165-152-7, стр. 191
14. ↑ ^{1 2 3 4 5} Белое движение. Поход от Тихого Дона до Тихого океана. — М.: Вече, 2007. — 378 с. — (За веру и верность). — ISBN 978-5-9533-1988-1, стр. 46
15. ↑ ^{1 2 3 4} Цветков В. Ж. Лавр Георгиевич Корнилов.
16. ↑ ^{1 2} Генерал А. И. Деникин Очерки Русской Смуты. Борьба Генерала Корнилова. Август 1917 г.—апрель 1918 г.—Репринтное воспроизведение издания. Париж. 1922. J. Povolozky & C, Editeurs. 13, rue Bonapartie, Paris (VI). — М.: Наука, 1991. — 376 с. — ISBN 5-02-008583-9, стр. 289
17. ↑ ^{1 2} Карпенко С. В. Белые генералы и красная смута / С. В. Карпенко. — М.: Вече, 2009. — 432 с. (За веру и верность). ISBN 978-5-9533-3479-2, стр.100
18. ↑ ^{1 2 3 4 5} Карпенко С. В. Белые генералы и красная смута / С. В. Карпенко. — М.: Вече, 2009. — 432 с. (За веру и верность). ISBN 978-5-9533-3479-2, стр.101
19. ↑ Белое движение. Поход от Тихого Дона до Тихого океана. — М.: Вече, 2007. — 378 с. — (За веру и верность). — ISBN 978-5-9533-1988-1, стр. 47
20. ↑ Белое движение. Поход от Тихого Дона до Тихого океана. — М.: Вече, 2007. — 378 с. — (За веру и верность). — ISBN 978-5-9533-1988-1, стр. 48
21. ↑ Карпов Н. Д. Мятеж главкома Сорокина: правда и вымыслы. — М.: НП ИД «Русская панорама», 2006. — 415 с.: — (Страницы российской истории). ISBN 5-93165-152-7, стр. 192
22. ↑ ^{1 2 3} Карпенко С. В. Белые генералы и красная смута / С. В. Карпенко. — М.: Вече, 2009. — 432 с. (За веру и верность). ISBN 978-5-9533-3479-2, стр. 102
23. ↑ Кенез Питер Красная атака, белое сопротивление. 1917—1918/Пер. с англ. К. А. Никифорова. — М.: ЗАО Центрполиграф, 2007. — 287 с — (Россия в переломный момент истории). ISBN 978-5-9524-2748-8, стр.119
24. ↑ Карпенко С. В. Белые генералы и красная смута / С. В. Карпенко. — М.: Вече, 2009. — 432 с. (За веру и верность). ISBN 978-5-9533-3479-2, стр. 106
25. ↑ Карпенко С. В. Белые генералы и красная смута / С. В. Карпенко. — М.: Вече, 2009. — 432 с. (За веру и верность). ISBN 978-5-9533-3479-2, стр. 107
26. ↑ Белое движение. Поход от Тихого Дона до Тихого океана. — М.: Вече, 2007. — 378 с. — (За веру и верность). — ISBN 978-5-9533-1988-1, стр. 51—52
27. ↑ Красный террор в годы Гражданской войны: По материалам Особой следственной комиссии по расследованию злодеяний большевиков. Под ред. докторов исторических наук Ю. Г. Фельштинского и Г. И. Чернявского / London, 1992.
28. ↑ Н.Л. Калиткина Я смерти не боюсь… //Марков и марковцы. М.: НП «Посев», 2001. ISBN 5-85824-146-8, стр.67
29. ↑ Карпенко С. В. Белые генералы и красная смута / С. В. Карпенко. — М.: Вече, 2009. — 432 с. (За веру и верность). ISBN 978-5-9533-3479-2, стр. 108
30. ↑ ^{1 2} Белое движение. Поход от Тихого Дона до Тихого океана. — М.: Вече, 2007. — 378 с. — (За веру и верность). — ISBN 978-5-9533-1988-1, стр. 55
31. ↑ Н.Л. Калиткина Я смерти не боюсь… //Марков и марковцы. М.: НП «Посев», 2001. ISBN 5-85824-146-8, стр.68
32. ↑ Кенез Питер Красная атака, белое сопротивление. 1917—1918/Пер. с англ. К. А. Никифорова. — М.: ЗАО Центрполиграф, 2007. — 287 с — (Россия в переломный момент истории). ISBN 978-5-9524-2748-8, стр.121

Библиография

Исследования

• Р.Г. Гагкуев Генерал Марков //Марков и марковцы. М.: НП «Посев», 2001. ISBN 5-85824-146-8
• Н.Л. Калиткина Я смерти не боюсь… //Марков и марковцы. М.: НП «Посев», 2001. ISBN 5-85824-146-8
• Волков С.В. Трагедия русского офицерства. — М., 1993.
• Кенез, П. Красная атака, белое сопротивление. 1917—1918 = Red Attack, White Resistance: Civil War in South Russia 1918 by Peter Kenez / Пер. с англ. К. А. Никифорова. — М.: ЗАО Центрполиграф, 2007. — С. 130—134. — (Россия в переломный момент истории). — ISBN 978-5-9524-2748-8
• Карпенко С. В. Белые генералы и красная смута / С. В. Карпенко. — М.: Вече, 2009. — 432 с. (За веру и верность). ISBN 978-5-9533-3479-2
• Белое движение. Поход от Тихого Дона до Тихого океана. — М.: Вече, 2007. — 378 с. — (За веру и верность). — ISBN 978-5-9533-1988-1
• Зайцов А.А. 1918: очерки истории русской гражданской войны.
• Карпов Н. Д. Мятеж главкома Сорокина: правда и вымыслы. — М.: НП ИД «Русская панорама», 2006. — 415 с.: — (Страницы российской истории). ISBN 5-93165-152-7
• Цветков В. Ж. Лавр Георгиевич Корнилов.

Воспоминания

• Деникин А. И. Очерки русской смуты: В 3 книгах. — М.: Айрис-пресс, 2006. — (Белая Россия). — ISBN 5-8112-1890-7
• Марков и марковцы. М.: НП «Посев», 2001. ISBN 5-85824-146-8