Царь Фёдор Иоаннович (пьеса)

Царь Фёдор Иоаннович
Жанр:	трагедия
Автор:	Алексей Константинович Толстогй
Язык оригинала:	русский
Год написания:	1868

«Царь Фёдор Иоаннович» — трагедия в пяти действиях А. К. Толстого, написанная в 1868 году; вторая часть исторической трилогии, первой частью которой стала трагедия «Смерть Иоанна Грозного» (1866), а заключительной — «Царь Борис» (1870).

Концепция

Алексей Толстой в своей трилогии опирался на тогдашнюю официальную версию, согласно которой Борис Годунов, враждовавший с боярами Романовыми, предками царствующей династии, был непосредственно причастен к гибели царевича Дмитрия (историки давно оспаривают эту версию^[1])^[1]. В комментарии к своей трагедии («Проект постановки на сцену трагедии Царь Федор Иоаннович») Алексей Толстой писал: «Две партии в государстве борются за власть: представитель старины, князь Шуйский, и представитель реформы, Борис Годунов. Обе партии стараются завладеть слабонравным царём Фёдором как орудием для своих целей. Фёдор, вместо того чтобы дать перевес той или другой стороне или же подчинить себе ту и другую, колеблется между обеими и чрез свою нерешительность делается причиной: 1) восстания Шуйского и его насильственной смерти, 2) убиения своего наследника, царевича Димитрия, и пресечения своего рода. Из такого чистого источника, какова любящая душа Фёдора, истекает страшное событие, разразившееся над Россией долгим рядом бедствий и зол. Трагическая вина Иоанна было попрание им всех человеческих прав в пользу государственной власти; трагическая вина Фёдора — это исполнение власти при совершенном нравственном бессилии»^[2].

Сценическая история трагедии показала, что сочинение Алексея Толстого оставляет возможность иных толкований его содержания, и в частности образа главного героя. Тяжба Годунова с Шуйскими нередко толковалась как борьба между зарождающимся самодержавием и той «стариной», когда Боярская дума обладала большим влиянием и широкими полномочиями, — такое толкование, в частности, было актуально на рубеже веков. Позднейшие интерпретаторы «Царя Фёдора» не были склонны искать в случившемся вину Фёдора, он представал скорее жертвой жестокого времени, его личная трагедия толковалась как трагедия бессилия добра^[3]; таким, в частности, был Фёдор Ивана Москвина в знаменитой постановке Художественного театра^[4].

Действующие лица

Фёдор Иоаннович, гравюра

Царь Федор Иоаннович, сын Иоанна Грозного

Царица Ирина Федоровна, жена его, сестра Годунова

Борис Федорович Годунов, правитель царства

Князь Иван Петрович Шуйский, верховный воевода

Дионисий, митрополит всей Руси

Варлаам, архиепископ Крутицкий

Иов, архиепископ Ростовский

Благовещенский протопоп

Чудовский архимандрит

Духовник царя Федора

Князь Василий Иванович Шуйский, племянник князя Ивана Петровича

Князь Андрей, Князь Дмитрий, Князь Иван — Шуйские, родственники Ивана Петровича

Князь Мстиславский, Князь Хворостинин — ближние воеводы (сторонники Шуйских)

Князь Шаховской, Михайло Головин — сторонники Шуйских

Андрей Петрович Луп-Клешнин (бывший дядька царя Федора), Князь Туренин — сторонники Годунова

Княжна Мстиславская, племянница кн. Ивана Петровича и невеста Шаховского

Василиса Волохова, сваха

Богдан Курюков, Иван Красильников, Голубь-отец, Голубь-сын — московские гости, сторонники Шуйских

Федюк Старков, дворецкий кн. Ивана Петровича

Гусляр

Царский стремянный

Слуга Бориса Годунова

Гонец из села Тешлова

Гонец из Углича

Ратник

Бояре, боярыни, сенные девушки, стольники, дьяки, попы, монахи, торговые люди, посадские, стрельцы, слуги, нищие и народ.

Сюжет

Действие происходит в Москве, в конце XVI века. Недовольные растущим влиянием Годунова, которому царь Фёдор «передоверил» власть, князья Шуйские и сочувствующие им бояре пытаются составить заговор с целью отстранения Годунова от власти; полагая источником влияния Бориса на царя его родство с царицей Ириной Федоровной (в девичестве Годуновой), бояре задумывают развести Фёдора с женой, как с неплодной^[5]. Бояре, вдохновляемые Иваном Петровичем Шуйским, составляют челобитную, в которой просят царя вступить в новый брак; они ставят свои подписи под челобитной, но подача её царю откладывается из-за нерешённости вопроса о невесте.

Соперничество Годунова и Шуйского тревожит царя Фёдора; не понимая причин этой вражды, Фёдор, в трагедии Толстого скорее святой, нежели скудоумный, пытается помирить соперников; недобровольно, под давлением царя и царицы, соперники протягивают друг другу руки, однако борьба продолжается.

Ирина передает Фёдору просьбу вдовствующей царицы, Марии Нагой, о возвращении в Москву из Углича, куда Нагие вместе с царевичем Дмитрием были отправлен сразу после воцарения Фёдора. Годунов, который у Толстого считает незаконнорожденного царевича реальным соперником, решительно противится этому. Сторонник Годунова Андрей Клешнин, бывший дядька царя Фёдора, доставляет перехваченное письмо близкого к Шуйским Головина в Углич; письмо свидетельствует о наличии заговора, и Борис трбует взятия Ивана Шуйского под стражу, в противном случае грозит удалиться от дел. Фёдор, не желая верить верить в недобрые намерения Шуйского, в конце концов принимает «отставку» Годунова.

Тем временем, в отсутствие Ивана Шуйского, бояре вписывают в челобитную имя княжны Мстиславской, уже просватанной молодому князю Шаховскому. Возмущённый Шаховской выхватыват челобитную и исчезает с ней. Иван Шуйский, прежде отклонявший предложение сместить Фёдора и возвести на престол царевича Дмитрия, теперь склоняется именно к такому способу избавления от Годунова. Отрешённый от дел Борис просит своего приближённого Клешнина отправить в Углич в качестве новой мамки царевича сваху Василису Волохову, при этом несколько раз повторяет: «чтобы она царевича блюла». Клешнин, в свою очередь, передавая Волоховой указания Годунова, даёт ей понять, что, если страдающий падучей царевич сам погубит себя, с нее не спросят.

Фёдор, вынужденный лично заниматься государственными делами, тяготится ими и готов помириться с шурином, тем более что Шуйский на его призывы не откликается, сказываясь больным; однако для Годунова условием примирения по-прежнему остаётся арест Шуйского. Клешнин, осведомленный обо всём, что происходит в среде заговорщиков, сообщает царю о намерении Шуйских возвести на престол царевича Димитрия. Фёдор отказывается верить, но призванный к нему Иван Петрович сознается в мятеже. Дабы спасти Шуйского, Фёдор заявляет, что он сам велел поставить царевича на престол, но теперь раздумал. В царские покои врывается Шаховской с боярской челобитной и просит вернуть ему невесту; подпись Ивана Петровича под челобитной обескураживает Фёдора. Он готов простить Шуйскому заговоры и мятежи, но не может простить обиду, нанесённую Ирине. В гневе Фёдор подписывает давно заготовленный Борисом указ об аресте Шуйского.

В заключительной картине трагедии действие разворачивается на площади перед Архангельским собором, в котором Фёдор отслужил панихиду по своему отцу, Ивану Грозному. «От нынешнего дня, — решает Фёдор, — Я буду царь». Ирина и княжна Мстиславская умоляют его простить Шуйского. Фёдор, чей гнев был лишь недолгой вспышкой, посылает за Шуйским князя Туренина, но тот сообщает, что Шуйский ночью удавился; недосмотрел же Туренин потому, что вынужден был отбивать толпу, приведенную к тюрьме князем Шаховским, и отбил её, лишь застрелив Шаховского. Фёдор обвиняет Туренина в убийстве Шуйского; он сожалеет о том, что слишком долго мирволил боярам: «Не вдруг отец покойный/ Стал грозным государем! Чрез окольных/ Он грозен стал…» В это время гонец приносит из Углича весть о гибели царевича. Фёдор подозревает, что и Дмитрий был убит; Годунов предлагает послать в Углич для дознания Клешнина и Василия Шуйского и тем самым убеждает Фёдора в своей невиновности. Тут же приходит и сообщение о приближении татар к Москве и скорой, «чрез несколько часов», осаде столицы. Чувствуя себя не в силах справиться с навалившимися проблемами, Фёдор соглашается с Ириной в том, что править царством может только Борис. Трагедия заканчивается горестным монологом Фёдора:

Моей виной случилось все! А я —

Хотел добра, Арина! Я хотел

Всех согласить, все сгладить, — боже, боже!

За что меня поставил ты царем!

Сценическая судьба

Иван Москвин в роли царя Фёдора, 1898 год

Написанная в 1868 году, трагедия Толстого надолго оказалась под цензурным запретом, поскаольку в ней, по словам М. Строевой, дебатировалась проблема вырождения царской власти^[6]. Первую постановку «Царя Фёдора» осуществила любительская труппа в Петербурге в 1890 году.

«Царь Фёдор» в Художественном театре

14 (26) октября 1898 года трагедией Толстого открылся в Москве Художественно-общедоступный театр, будущий МХАТ. «В „Царе Федоре“, — писал К. С. Станиславский, — главное действующее лицо — народ, страдающий народ… И страшно добрый, желающий ему добра царь. Но доброта не годится, — вот ощущение от пьесы»^[7]. Такое толкование трагедии предполагало демократизацию всего строя спектакля, — К. С. Станиславский и В. И. Немирович-Данченко ставили «Царя Фёдора» как народную трагедию^[6].

Новым, ещё не виданным на русской сцене было и оформление спектакля, предложенное художником В. А. Симовым: «Перед зрителями, — пишет М. Строева, — распахнулась жизнь древней Руси во всей своей доподлинности — с низкими сводчатыми потолками, тусклыми слюдяными оконцами, с мигающими свечами и лампадами у темных икон, с высокими шапками и длинными рукавами облачений, с точными музейными вышивками и уникальной утварью»^[8]. Здесь чувствовалось влияние Мейнингенского театра Л. Кронека; однако для создателей спектакля это был не просто достоверный исторический фон: «Глубокий историзм спектакля, — пишет критик, — подчинялся теме остросовременной, придавал ей эпическую широту. Своды царских хором придавливали людей. Каждый из яркой разнохарактерной толпы обязан был согнуть голову. Не избегал общей участи и царь Фёдор. Власть, свыше данная ему, его же и губила. Маленький человек беспомощно метался в тесных палатах»^[8].

Заглавную роль в спектакле сыграл Иван Москвин^[9]; Ивана Шуйского играл Василий Лужский, Ирину — Ольга Книппер, Василия Шуйского — Всеволод Мейерхольд.

Успех спектакля был так велик, что уже 26 января 1901 года состоялось юбилейное, сотое, его представление, а роль царя Фёдора в дальнейшем стала коронной для актёров трагического амплуа и в то же время пробным камнем, наряду с трагическими образами Шекспира.

Спектакль не сходил со сцены театра на протяжении полувека, став такой же «визитной карточкой» МХАТа, как чеховская «Чайка»; после Москвина, с 1935 года, царя Фёдора играл Николай Хмелёв, а с 1940 года — Борис Добронравов, умерший в 1949 году на сцене во время исполнения этой роли, не доиграв финальную сцену^[10].

На фоне выдающейся постановки Художественного театра и образов, созданных великими актёрами МХАТа, многие театры долгое время не отваживались обращаться к этой трагедии, большинство трупп не располагало актёрами, способными в заглавной роли бросить вызов корифеям Художественного театра. После смерти Добронравова спекталь исчез и из репертуара МХАТа^[10].

В конце 60-х годов актёр МХАТа Владлен Давыдов, давно мечтавший о возвращении трагедии Толстого в репертуар, нашёл на главную роль достойного исполнителя в лице Иннокентия Смоктуновского, уже имевшего в своём активе роль князя Мышкина в легендарном «Идиоте» Ленинградского БДТ. Пока во МХАТе решался вопрос о новой постановке «Царя Фёдора», осложнённый сменой художественного руководства, Смоктуновского перехватил Малый театр^[11].

«Царь Фёдор» в Малом театре

Режиссёру Борису Равенских, в то время художественному руководителю Малого театра, трагедию Толстого предложил поставить его любимый актёр Виталий Доронин, давно мечтавший сыграть царя Фёдора; для него изначально и был задуман спектакль. Однако, узнав из прессы, что об этой же роли мечтает Иннокентий Смоктуновский, Равенских изменил свои планы и пригласил Смоктуновского^[12].

Премьера спектакля состоялась в мае 1973 года; в постановке было занято целое созвездие корифеев театра: Евгений Самойлов в роли Ивана Шуйского, Виктор Хохряков (и Евгений Весник) в роли Клешнина; Василису Волохову играла Елена Шатрова, Бориса Годунова — Виктор Коршунов, царицу Ирину — Галина Кирюшина.

В Фёдоре Смоктуновского не было того «жалкого скудоумия», о котором писал Толстой, не было ничего от «блаженного», и даже слова о подаренных цесарем шести обезьянах, обычно служившие подтверждением его слабоумия, у Смоктуновского неожиданно наполнялись иронически-драматическим смыслом^[13]. Одним из главных достоинств этого спектакля стала музыка Георгия Свиридова, в которой наряду со специально написанными хоровыми (a capella) фрагментами были использованы темы из Маленького триптиха. «И. Смоктуновский, — писал в то время критик, — играет… со всей проникновенностью, с пугающей почти достоверностью постижения самого естества „последнего в роде“, обреченного царя. Иначе говоря, трагедию личности, но столь глубокой и необыденной, что перед душевным сокровищем его героя мелкими кажутся и проницательный ум Годунова, и недальновидная, хотя и искренняя прямота Ивана Шуйского… Музыкальные образы „Царя Федора“ сосредотачивают в себе высокое художественное общение… Дух Древней Руси оживает в этой музыке»^[14].

Хотя изначально зрители совершали паломничество в первую очередь на Иннокентия Смоктуновского, спектакль пережил и уход актёра во МХАТ (в 1976 году); царя Фёдора в дальнейшем играли Юрий Соломин и Эдуард Марцевич.

«Царь Фёдор» в Театре им. Комиссаржевской

Одновременно с Малым театром, даже чуть раньше, в 1972 году трагедию Толстого поставил Рубен Агамирзян на сцене Ленинградского театра им. В. Ф. Комиссаржевской. Позже Агамирзян поставил и другие части трилогии и вместе с исполнителями главных ролей был за эту работу в 1984 году удостоен Государственной премии СССР^[15], но начал с «Царя Фёдора». В спектакле, оформленном Эдуардом Кочергиным, заглавную роль сыграл молодой, но в то время уже хорошо известный театралам актёр Владимир Особик; Бориса Годунова во всех частях трилогии играл Станислав Ландграф.

В не меньшей степени, чем спектакль Малого театра, ленинградский «Царь Фёдор» стал событием театральной жизни. «В своих белых одеждах, — писала Нина Аловерт тридцать лет спустя, — Царь Особика временами не ходил, а как будто летал, особенно в сцене, где хотел всех примирить. Вскидывал руки, как крылья, и летел от Ирины — к Годунову, от Годунова — к Шуйскому, от Шуйского — к Ирине. Неожиданно останавливался и вслушивался в каждую фразу, всматривался в лица собеседников, затем зажмуривал глаза, чтобы эти лица не видеть и только сердцем постичь сплетение лжи и предательства. Новое испытание обрушивается на Царя, он узнаёт, что его хотят развести с женой… Царь—Особик больше не „видел“ сердцем, не способен был понимать, где правда, где ложь. Полет прекращался, начиналось метание по сцене. Как безумный бросался он с печатью в руке к столу и падал сверху на стол, припечатывая приказ об аресте Шуйского, одним движением решая участь Шуйского и свою, потому что с этой минуты начиналась гибель Царя. …Я и сейчас в любое мгновение могу „услышать“ страшный, из глубины сердца исторгнутый вопль Царя: прижавшись спиной к стене, вытянув вперед руки, как бы отталкивая Годунова, Особик кричал: „Я правду от неправды не отличу! Аринушка!“»^[16].

Спектакль с неизменным успехом шёл 18 лет, пока Владимир Особик не покинул театр.

Другие известные постановки

1898 — Малый театр («Суворинский») в Петербурге.

1997 — Московский Театр Русской Драмы п/р М. Щепенко. Постановка Михаила Щепенко. В главной роли — Михаил Щепенко. Спектакль является лауреатом премии Москвы в области литературы и искусства^{[источник не указан 69 дней]}. 5 июля 2010 года был показан, в частности, на открытии Храмового комплекса Спаса Нерукотворного в селе Усово на Рублево-Успенском шоссе.

Примечания

1. ↑ ^{1 2} Скрынников Р. Г. Борис Годунов / А. М. Сахаров. — М.: Наука, 1983. — С. 67—84. — 192 с.
2. ↑ Толстой А. К. Проект постановки на сцену трагедии «Царь Федор Иоаннович»
3. ↑ Велехова Н. А. <О спектакле «Царь Федор Иоаннович» в Малом театре> // Иннокентий Смоктуновский. Жизнь и роли. — Москва: АСТ-пресс книга, 2002. — С. 205—211. — ISBN 5-7805-1017-2
4. ↑ Соловьёва И. Н. Московский Художественный академический театр СССР имени М. Горького // Театральная энциклопедия (под ред. С. С. Мокульского). — М.: Советская энциклопедия, 1961—1965. — Т. 2.
5. ↑ Историческая Ирина «часто, но неудачно бывала беременна» (Скрынников Р. Г. Борис Годунов. — М.: Наука, 1983. — С. 30.)
6. ↑ ^{1 2} Строева М. Н. Режиссерские искания Станиславского: 1898—1917. — М.: Наука, 1973. — С. 25. — 375 с.
7. ↑ Цит. по: Строева М. Н. Режиссерские искания Станиславского: 1898—1917. — М.: Наука, 1973. — С. 25. — 375 с.
8. ↑ ^{1 2} Строева М. Н. Режиссерские искания Станиславского: 1898—1917. — М.: Наука, 1973. — С. 30. — 375 с.
9. ↑ Толстой, Алексей Константинович // Театральная энциклопедия (гл. ред. П. А. Марков). — М.: Советская энциклопедия, 1961—1965. — Т. 4.
10. ↑ ^{1 2} Давыдов В. С. Великий лицедей Смоктуновский // Театральная жизнь. — 1995. — № 3. — С. 23. См. также: Дубровский В. Я. Иннокентий Смоктуновский. Жизнь и роли. — Москва: АСТ-пресс книга, 2002. — С. 203. — ISBN 5-7805-1017-2
11. ↑ Дубровский В. Я. Иннокентий Смоктуновский. Жизнь и роли. — Москва: АСТ-пресс книга, 2002. — С. 196—198. — ISBN 5-7805-1017-2
12. ↑ Дубровский В. Я. Иннокентий Смоктуновский. Жизнь и роли. — Москва: АСТ-пресс книга, 2002. — С. 199. — ISBN 5-7805-1017-2
13. ↑ Тулинцев Б. Иннокентий Смоктуновский // Театр : журнал. — М., 1975. — № 3. — С. 63.
14. ↑ Рахманова М. Высокое художественное обобщение // Музыкальная жизнь : журнал. — 1974. — № 23.
15. ↑ День памяти Мастера. Театр им. В. Ф. Комиссаржевской (официальный сайт). Архивировано из первоисточника 11 сентября 2012. Проверено 25 июля 2012.
16. ↑ Владимир Особик. В память об ушедших. Театр им. В. Ф. Комиссаржевской (официальный сайт). Архивировано из первоисточника 11 сентября 2012. Проверено 26 июля 2012.

Ссылки

• А. К. Толстой. Царь Фёдор Иоаннович
• Радиокомпозиция спектакля МХАТ им. Горького «Царь Фёдор Иоаннович»
• Радиокомпозиция спектакля Малого театра «Царь Фёдор Иоаннович», 1973

Литература   Театр